В сентябрьский день 1986 года на крымском аэродроме Багерово шли плановые полеты. Местный 288-й иап служил учебной базой Ворошиловградского ВВАУШ, готовившего штурманов для бомбардировочной, транспортной и морской авиации. Здесь же готовились кадры для фронтовой авиации на должности штурманов эскадрилий и полков, благо погодные условия юга позволяли с полной отдачей использовать и осенние месяцы.

Отлетав 17 сентября первую смену, летчики-истребители готовились по плану к переходу на “день-ночь”, чтобы успеть “прихватить” налет часов в темное время суток. В Крыму темнеет быстро, и после ужина полеты продолжились.

Метеосводка предвещала обычную для ранней осени ясную безоблачную погоду, однако близость моря могла сказаться на погодных условиях – под вечер нередко поднимался ветер. На аэродроме с лета тянулся ремонт основной ВПП, заставивший изменить обычный порядок работы. Взлетной полосой служила бетонная магистральная рулежная дорожка (РД), шедшая параллельно основной ВПП и использовавшаяся в качестве резервной полосы. Чтобы разгрузить ее и одновременно повысить интенсивность полетов, посадку выполняли на шедшую рядом запасную грунтовую ВПП (с грунта можно было выполнять и взлет, но газовые струи мощных двигателей грозили поднять настоящую пыльную бурю). К слову, МиГ-21 были последними истребителями в советских ВВС, способными работать “с земли”.

"Развод" взлетавших и садившихся самолетов, установленный на Багеровском аэродроме, упрощал организацию и руководство полетами, но, в конце концов, именно он сыграл роковую роль в случившемся. Помимо остальных, в этот день летали на МиГ-21СМТ зам.командира эскадрильи майор Б.В.Лобанов, занимавший должность штурмана эскадрильи, и старший летчик-инструктор В.И.Богатырев. Более тяжелый, чем другие модификации “двадцать первого”, СМТ был сложнее в пилотировании, особенно на взлете и посадке, где сказывалось наличие объемистого гаргрота с топливными баками. Однако оба летчика имели 1-й класс и прежде не попадали в аварии даже на этой "строгой" машине.

Борис Лобанов дозаправился и около девяти вечера стал выруливать на взлет. Заняв место на исполнительном старте в начале бетонки, он ожидал разрешения. Однако сигнала на взлет не последовало - из-за ухудшения погоды командир полка полковник М.Г.Шабанов решил прекратить полеты. Руководитель полетов дал летчику команду освободить полосу и возвращаться на стоянку. Согласно установленной схеме движения, для избежания “заторов” и риска столкновения ему предстояло прорулить по всей магистральной РД, свернуть на крайнюю поперечную “рулежку” и, замкнув круг, оказаться у самолетов своей эскадрильи. При этом руководитель полетов, направляя Лобанова, почему-то забыл, что тому придется пресечь посадочный курс, на который он только что направил другой истребитель.

Самолет Лобанова прокатился по бетонке и стал сворачивать направо, поперек направления посадки. В этот момент земли коснулся МиГ-21 СМТ с бортовым номером 33, пилотируемый его товарищем Валерием Богатыревым. Семитонный истребитель на скорости более 290 км/ч понесся к притормозившему на повороте МиГу. Как назло, садившийся самолет приземлился с перелетом, заходя в темноте по высокой глиссаде. К тому же летчик не успел выпустить тормозной парашют и запоздал с использованием тормозов. Его самолет в считанные секунды проскочил всю грунтовую полосу. Заметив фары несущегося к нему МиГа, Лобанов двинул вперед РУД, прибавив обороты, однако уйти уже не успел...

Самолет Богатырева врезался в борт его истребителя. Все же летчику повезло - “таранный удар” пришелся позади кабины, сразу за сиденьем. СМТ рухнул на бок, разваливаясь на части. Отлетело крыло, подломилась правая стойка шасси, треснула пополам левая консоль, на которую упал самолет после удара. Кабина оторвалась по заднему гермошпангоуту и покатилась в сторону, выбросив летчика наружу вместе с сиденьем. От страшного удара из радиоотсека перед кабиной вылетели блоки с оборудованием, даже массивный радиолокационный прицел РП-22 отбросило на сотню метров от места аварии. Из только что заправленных баков по земле хлынул пылающий керосин. В лужу топлива упал и летчик, на котором тут же загорелась одежда. К счастью, рядом оказался солдат Александр Забельский, подбиравший тормозные парашюты садившихся машин. Не растерявшись, он сорвал с себя куртку и сбил огонь с горевшего у его ног летчика.

В момент столкновения самолет Богатырева катился со значительной скоростью (позднее ее оценили как превышавшую 130 км/ч) и с большим углом атаки, подняв носовое колесо (возможно, реакцией летчика была попытка перескочить препятствие, взяв ручку на себя, или уйти на второй круг). Самолет принял удар нижней частью воздухозаборника. Истребитель подбросило, он перелетел через самолет Лобанова и, сделав “сальто”, плашмя упал на землю вверх колесами. Такая “посадка” спасла летчика: истребитель, смяв киль, разломился на три части - по закабинному гермошпангоуту №11 и по технологическому разъему за крылом. Баки, однако, остались целыми и самолет не загорелся, а козырек фонаря и бронезаголовник, на которые упала носовая часть, выдержали удар, не дав раздавить кабину.

При столкновении Богатырева швырнуло вперед. Он ударился головой о приборную доску так, что смяло защитный шлем, а светофильтр раскололся о прицел. Рванувшейся ручкой расшибло пальцы, даже глазные яблоки от удара сместились в орбитах. Крышка фонаря слетела от толчка, и Богатырев в шоке, почти ничего не видя, все же сумел самостоятельно выбраться из перевернутого самолета. Бредущего в сторону летчика подобрали подоспевшие люди.

Лобанова и Богатырева тут же увезли в госпиталь. Летчик протараненного МиГа получил сильные ожоги ног, хотя их отчасти защитили брюки комбинезона, от огня превратившиеся в шорты. Богатырев получил сотрясение мозга и поначалу выглядел пугающе из-за появившегося косоглазия; врачи с трудом спасли ему зрение.

Причины аварии в конечном счете расписали на всех "действующих лиц": руководитель полетов, не придав значения изменившейся схеме движения, упустил из виду появление "перекрестка" между РД и ВПП. Прежде возможность столкновения практически исключалась, теперь же ценой ошибки стала потеря двух самолетов. Досталось и летчикам, которым поставили в вину невнимательность, а майору Богатыреву - еще и нарушение Наставления по производству полетов. Все могло обойтись, выпусти он вовремя парашют и правильно пользуясь тормозами.

Рулившему Лобанову надлежало осмотреться и запросить у руководителя полетов разрешения пересечь створ грунтовой полосы. Но опытный летчик, получив “отбой” полетам, внутренне расслабился и снизил контроль. Хотя из кабины ночью действительно нелегко определить расстояние и скорость садящегося самолета по его навигационным огням, но посадочные фары заметны за многие километры. К тому же у края полосы зажглись посадочные прожекторы - верный знак того, что ВПП “занята”. Сам Лобанов грустно пошутил по этому поводу. “При переходе не зевай, а действуй здраво – сперва налево посмотри, потом – направо”.

В итоге потери полка не ограничились парой самолетов. После лечения оба майора были списаны с летной работы, а затем и вовсе уволены из армии.